Кирилл Бабаев: государство возвращается в китаистику

За последнее время произошло два важных события, определяющих положение нашей страны в нынешнем турбулентном мире: Петербургский международный экономический форум и саммит стран БРИКС. Политическая и экономическая обстановка уже вряд ли вернётся к прежнему состоянию, однако полной изоляции России не произошло. Давление Запада подталкивает Россию и Китай к сближению, причём отношения Москвы и Пекина могут создать ядро новой экономической системы в Евразии, а, возможно, и за её пределами. Об этом для ChinaLogist рассказал доктор филологических наук, директор Института Дальнего Востока РАН, декан Финансового Университета при Правительстве РФ Кирилл Бабаев.

- Вы недавно выступали модератором на бизнес-диалоге «Россия-Китай» в рамках Петербургского международного экономического форума. Что Вы считаете главным итогом мероприятия?

- 15-го числа, как раз накануне нашей сессии, состоялся телефонный разговор между Си Цзиньпином и Владимиром Путиным. Этот разговор очень серьёзно поменял атмосферу в российско-китайских экономических отношениях и особенно в настроениях китайских контрагентов, которые до этого разговора не получали чёткого сигнала от своего руководства о том, можно ли им работать дальше и развивать взаимоотношения с российскими партнёрами, с Россией вообще. Утром мы собрались на сессию, и было заметно, насколько общее настроение изменилось в сторону позитива.

Мне кажется, что после этого разговора и у наших российских коллег существенно повысилась уверенность в том, что российско-китайские отношения будут развиваться и на самом высоком уровне им будет оказана поддержка как с нашей стороны, так и с китайской.

Это свидетельство того, что между двумя лидерами наладился очень тесный, тёплый контакт и они могут обсуждать деловые вопросы одновременно с личными.

- На ПМЭФ прозвучала информация о Координационном совете по Китаю, который займётся выработкой государственной политики в отношении КНР. В России давно существует точка зрения о том, что государство ушло из китаистики. Значит ли это, что внимание государства вновь возвращается к этой отрасли знания?

- Совершенно верно, я могу это именно так охарактеризовать. Сегодня государство возвращается в китаистику и снова начинает уделять большое внимание изучению Китая, формированию единой государственной политики в отношении Китая. В этом и призван помочь государству Координационный Совет. С инициативой по его созданию выступили три ведущих китаеведческих центра: наш Институт Дальнего Востока, Высшая школа экономики и МГИМО. Мы выступили с этой инициативой, она была поддержана помощником президента Юрием Ушаковым, Администрацией Президента, МИД РФ, Службой внешней разведки, Россотрудничеством. По сути мы получили поддержку всех тех государственных ведомств, которые сегодня максимально активно вовлечены во взаимоотношения с Китаем. Формирование Совета имеет цель помочь государству разработать единую скоординированную государственную политику и наладить тесный контакт между экспертным сообществом с одной стороны (в состав совета входят крупнейшие эксперты по современному Китаю и другим странам региона) и теми ведомствами, которые отвечают за взаимодействие в Китаем как на политическом уровне, так и на экономическом. Координационный совет занимается тем, чтобы соединить усилия экспертов по современному Китаю, и тех руководителей органов власти, крупных корпораций, которым важно выработать долгосрочную стратегию взаимоотношений.

Мы ориентируемся на запросы со стороны государственных ведомств. К нам сегодня обращаются министерства и ведомства Мы предоставляем экспертов, которые в режиме закрытых дискуссий выслушивают запросы со стороны власти, дают консультации готовят аналитические документы. Таким образом достигается тесная связь между экспертным, научным сообществом и властью. Мне кажется, это очень похоже на то, что было в Советском Союзе, с его треугольником ЦК — МИД — Институт Дальнего Востока. Сейчас помимо нашего Института существуют и другие крупные центры китаеведения. Мы решили объединить их усилия в рамках единого Координационного Совета.

- Важная тема, которая заботит сейчас и государство, и бизнес, и экспертное сообщество — это санкции Запада. Есть ли разница между санкциями, которые вводят западные страны против России и Китая?

- Безусловно, существует очень много различий. Основной упор ограничений, которые Соединённые Штаты и другие западные страны пытаются ввести в отношении Китая технологической плоскости, это санкции против сектора высоких технологий. Для Америки очень важно устранить конкуренцию со стороны китайских корпораций в этой сфере.

Что касается России, то основной упор антироссийских санкций делается на топливно-энергетическом секторе. И в Соединённых Штатах, и в Европе понимают, что для России это очень чувствительная зона, именно против неё и направлена большая часть санкционных ограничений. Это главное различие. Сходство же заключается в том, что целью санкций является не принудить правительства к следованию Западу в каких-то областях или проведению какой-либо политики. Цель санкций в обоих случаях ограничить экономический рост и создать условия для экономического отставания России и Китая от США и Западной Европы. Это инструмент экономического соперничества, которое имеет целью замедлить технологическое развитие и перевооружение России и Китая как основных соперников США в мире.

- Значит, сближение Москвы и Пекина становится ответом на ужесточение этих санкций?

- США своими санкциями сами максимально способствуют сближению России и Китая. США пытаются ограничить экономические возможности обеих стран, но тем самым разрушают подконтрольную им систему мировых финансов и побуждают создавать параллельные финансовые и торговые институты, которые позволят России и Китаю снизить давление со стороны Запада.

- Но давно существуют опасения о том, что мы станем сырьевым придатком Китая, как до этого были сырьевым поставщиком Запада. Насколько обоснованы опасения о китайской угрозе?

- Такого риска я не вижу, но здесь всё будет зависеть от усилий нашего правительства по диверсификации взаимоотношений с нашими партнёрами, прежде всего в Евразии. Китай — наш крупнейший торговый и стратегический партнёр, но, безусловно, не единственный. Нам необходимо развивать и углублять отношения в экономической сфере с Индией, со странами Юго-Восточной Азии (АСЕАН), со странами Ближнего Востока, Турцией. У нас большое количество потенциально надёжных партнёров, с которыми мы можем развивать отношения с тем, чтобы не попадать в зависимость от кого-то. Это фундаментальный принцип внешней политики — не класть все яйца в одну корзину.

- Входе ПМЭФ звучал термин «создание новой устойчивой экономики континента». Можете ли рассказать, что понимается под этим?

- С моей точки зрения, будущее мировой экономической системы закладывается сегодня именно в Евразии. Причём вероятно формируется на базе российско-китайских отношений. Если России и Китаю удастся договориться и создать финансовые, технологические платформы, механизмы свободной торговли, они смогут распространиться на страны ШОС, Южной и Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока, то есть на все те государства, которые опасаются давления со стороны США и подконтрольных им финансовых институтов, таких как МВФ, ВТО, Всемирный Банк. Я думаю, будет происходить развитие механизмов, обеспечивающих свободное развитие торговли между странами континента и эпицентром этого станут российско-китайские отношения. Убеждён, что в случае успеха к новой евразийской инфраструктуре присоединятся не только государства континента, но и страны Африки и Латинской Америки.

- Здесь нельзя не спросить о деддолларизации. Этот вопрос обсуждается не первый год, но насколько, на Ваш взгляд вероятен полный отказ от доллара в расчётах между российским и китайским бизнесом?

- Безусловно, мы видим, что доллар становится не только средством платежа, но и средством давления одних государств на другие. Этого допускать никак нельзя, все крупные державы в Евразии понимают, что необходимо каким-то образом диверсфицировать системы расчётов и переходить на другие валюты. В частности, между Россией и Китаем давно ведутся переговоры о том, как вести расчёты в национальных валютах. Это один из тех вопросов, который поднимался и на нашей сессии на ПМЭФ. Я думаю, стороны будут всё дальше и дальше отходить от долларовых расчётов, от расчётов в евро. В качестве новых резервных валют вполне вероятны помимо рубля и юаня, также и индийская рупия, и турецкая лира. Думаю, Страны БРИКС и ШОС выработают какой-то механизм, который позволит им избегать давления доллара, хотя, конечно, полный уход от доллара — это вопрос не сегодняшнего дня, скорее, долгосрочной перспективы.

- Сохранится ли роль Китая как ведущего производителя дешёвых товаров широкого потребления? Или малому и среднему бизнесу придётся искать их в других странах?

- Фокус китайской экономики давно сместился с экспорта дешёвой продукции на следующую фазу: так называемой «двойной циркуляции», развития внутреннего рынка наряду с экспортом. Качество товаров повышается, потому что внутренний спрос диктует его рост. Я думаю что тенденция эта будет нарастать, и фокус производства недорогих товаров будет постепенно смещаться в страны Юго-Восточной Азии, в перспективе — в страны Африки, а Китай будет переходить к экспорту высокотехнологичной, качественной продукции.